фото показано с : sizvestiya.ru

Красная зона Шуйской ЦРБ глазами наших горожан-волонтеров В нашей газете недавно вышла большая публикация о московских волонтерах из больницы Святителя Алексея, которые приезжали в Шую в красную зону помогать и проводили обучение шуйских добровольцев.

После этого мы задумались о том, кто из шуян после данных курсов пришел в ковидное отделение. А может быть, там уже давно трудятся добровольцы, которые бескорыстно делают жизнь больного человека чуточку легче? И мы не ошиблись!

Шуйских волонтеров на сегодняшний день в красной зоне нашей ЦРБ не так много – всего трое. Пришли они к мысли о том, что нужно помогать, каждый в свое время, поэтому и срок их нахождения в стационаре разный. Роднит их одно – исключительная скромность. «Зачем об этом говорить?! Я просто прихожу и делаю свою работу. В этом нет ничего особенного. . . » – говорила каждая из добровольных помощниц медиков.

Но все-таки двоих волонтеров как-то удалось убедить в том, что о добрых делах не нужно молчать, о них нужно открыто говорить и не для того, чтобы заявить о себе, а потому, что люди должны знать о том, что происходит в красной зоне, о том, как коварно и непредсказуемо ведет себя коронавирус. Мои собеседницы – две Ларисы, жизни которых в прямом смысле перевернул ковид.

Лариса Зуева в красной зоне помогает уже больше года. «Если бы мне кто-то до пандемии сказал, что вирус полностью изменит мою жизнь, что я резко поменяю профессию, я бы никогда не поверила этому человеку. Но вот именно так и случилось.

В ноябре прошлого года вся наша семья заболела коронавирусом. Особенно тяжело болел муж. Он попал в реанимацию. Потом началась цепная реакция: сначала поражение легких выявили у меня, затем у свекрови. Мы с ней отделались состоянием средней тяжести и лежали вместе, на соседних койках.

С больничного вернулась на прежнее место работы, но в свои выходные дни трудилась волонтером в красной зоне, а затем - в недавно открывшемся паллиативном отделении Шуйской ЦРБ, где и осталась работать социальным работником. Когда я впервые сказала о своем желании стать волонтером, близкие меня поддержали, потому что сами прошли через тиски этой непростой болезни. Друзья и коллеги отнеслись по-разному: кто-то одобрил, но другие, наоборот, смотрели с недоумением. «Тебе больше всех надо?» – слышала я один и тот же вопрос. Но ведь каждому не объяснишь, что своему ближнему надо помогать, когда он в беде, поэтому я решила не оправдываться, а просто делала свое дело. И вообще, старалась больше помалкивать о том, что я делаю. Вот так круто вдруг поменялась вся моя жизнь.

Сейчас я каждый день спешу в красную зону, потому что знаю: я там нужна. На первом этаже лежат тяжелые пациенты, им необходимы заботливые руки: умыть, помыть, побрить, дать попить, покормить, сменить памперс и постельное белье. Это работа санитаров, но рук там всегда не хватает, поэтому мы, волонтеры, тоже стараемся, хотя нас и немного пока.

У работы в красной зоне своя специфика. Ты полностью экипирован в костюм: обязателен респиратор, закрыто лицо. В этом костюме жарко, он стесняет твои движения. Вот это единственное неудобство от работы. А за людьми ухаживать нетрудно. Многие из них лежат беспомощные, их очень жаль. Ты входишь в зону и трудишься, не задумываясь о том, насколько тяжелый этот пациент, знакомый он тебе или нет. Хотя, когда страдают близкие люди, вдвойне тяжелее. Недавно в зону поступили знакомые мне супруги. Муж три недели назад умер, а жена скончалась на днях. Такая трагедия особенно остро ощущается. Две жизни сломаны. . .

На твоих глазах рушатся человеческие судьбы. Это настоящая беда, когда человек уходит, а ты даже не можешь выйти из больницы и похоронить его. Это страшно. Помню трагедию мужчины, когда у него ушла супруга. Его горе было бездонным. Вот тут волонтерам важно поговорить с пациентами, искренне посочувствовать их беде, постараться найти необходимые в этот момент слова поддержки. Нельзя, чтобы больной человек оставался один на один со своим несчастьем.

Вспоминаю женщину, которую сначала привезли в состоянии средней степени тяжести, а потом ей на наших глазах стало хуже. Поэтому с людьми мы всегда разговариваем, убеждаем их лежать, ни в коем случае не вставать, потому что нагрузка в любой момент может обернуться осложнением.

Медперсонал – врачи, медсестры, санитары – прикладывают все усилия и возможности, чтобы люди выздоровели, победили ковид. В эту волну заболевания, на мой взгляд, стало больше тяжелых пациентов, да и вообще больше тех, кто лежит в стационаре. И вот в этой ситуации мне всегда были непонятны пожилые люди, которые в самый разгар пандемии считают обязательным пройтись по всем магазинам. Когда по телевизору постоянно твердят: «Посидите дома!» – поверьте, это не пустой звук, это не нагнетание обстановки и не подвох. Значит, просто нужно спокойно побыть дома, ограничить контакты. Иначе можно заразиться. А вирус ведет себя с пожилыми очень агрессивно.

Многие боятся красной зоны как огня. Наверное, поэтому рук не хватает и требуются еще волонтеры. Бояться не нужно. Все меры защиты от вируса предпринимаются. Нужно пройти краткосрочные курсы по уходу, сделать вакцинацию или ревакцинацию, чтобы приступить к работе. В голове важно постоянно держать: люди нуждаются в твоей помощи. Шуя – маленький городок, в котором все друг друга знают. И какая-то часть знакомых и даже родственников лежит там, в красной зоне. Кто, если не вы, поможет в этой ситуации?»

Другой волонтер, Лариса Селезнева, в красной зоне относительно недавно. Ее приход в стационар тоже неслучаен. Ее основная работа прежде никогда не была связана с медициной. Но ковид всю жизнь изменил в корне.

«Идеи стать волонтером у меня никогда не было. Но когда в ЦРБ открывали паллиативное отделение, в газете я случайно увидела публикацию о том, что сотрудники просят принести книги, чтобы больные могли читать. Вот тогда у меня впервые промелькнула мысль, что, возможно, помимо книг, им нужна будет и еще какая-то помощь. Мысль эта промелькнула и ушла, семья, дом, заботы, работа закрутили.

До пандемии я об этом ничего не знала, видела медперсонал в защитных комбинезонах по телевизору, как и большинство из нас. Из знакомых у меня тогда никто не болел, поэтому получить информацию о красной зоне было неоткуда.

А в начале октября мама заболела коронавирусом. Домашнее лечение результатов не дало, поэтому она попала в больницу. И у меня тогда была одна мысль: «Нужно поддержать ее там! Я должна быть с ней!» И от главного врача нашей больницы Екатерины Викторовны Кузьминой (большое ей спасибо!) я узнала, что в красную зону можно попасть, но нужно пройти краткосрочные курсы, которые как раз в тот момент организовывали девочки-добровольцы из московской больницы Святителя Алексия. Курсы оказались полезными, так как были направлены на уход за лежачими больными.

Когда я вошла в красную зону в первый раз, мне это напомнило кадры из фильмов о войне, о днях, проведенных в военном госпитале. Отличие в том, что здесь не было забинтованных людей, но были другие люди – мужчины и женщины, молодые и старые, – все с изможденными лицами. Кто-то медленно передвигался по коридорам, кто-то лежал и тяжело, надрывно дышал. Это был шок!

В палате, где лежала моя мама, было восемь человек. Я, конечно, в первую очередь помогала ей, так как это мой родной человек, а потом ухаживала за всеми остальными. Видя, сколько людей страдает, сколько из них не могут себя обслужить, элементарно не могут перелить себе воды из большой бутылки, которую им передают родные, в маленькую, чтобы было удобнее держать ее. А кто-то из них даже маленькую бутылочку держать не мог, поэтому пил через трубочку. Кто-то сам есть не мог. В основном, там лежат люди, которых кормят.

Покормить всех пациентов во время завтрака, обеда и ужина санитаркам нереально, поэтому помогают добровольцы. Люди лежат в памперсах, потому что вставать никому нельзя. Соответственно, их нужно переодеть, поменять постельное белье, навести порядок на тумбочке, потому что они этого тоже не могут сделать. Одному человеку полчаса как минимум нужно уделить. А в красной зоне тогда лежало больше ста – ста тридцати человек! Это и физически непросто: вот лежит бабушка, ее и повернуть-то сложно, не говоря уж о том, чтобы переодеть. Но нас всему этому научили на курсах, один-два раза переоденешь человека, и появляется сноровка.

Мои впечатления от красной зоны? Там идет война, настоящая война с вирусом за жизни людей, война на выживание. Я даже не представляла, насколько это страшно. Ярая противница прививок в прошлом, я резко поменяла свое мнение на противоположное. Особенно когда я видела людей, которых болезнь превратила в совершенно беспомощных. Родные им приносят фрукты, но даже посмотреть, что в пакете, они не могут, поэтому кричат: «Дочка, посмотри, что у меня в пакете лежит! Почисти мне, пожалуйста, мандаринку!» Они лиц наших не видят, потому что мы в костюмах. И для пожилых мы все – дочки и сыночки!

Мне почему-то запомнились трагические истории. Вот поступил в красную зону нестарый бодрый еще мужчина. В первый день его состояние вполне нормальное, он даже может ходить по отделению. А на второй день ему резко становится хуже, его увозят в реанимацию, на третий или четвертый день мужчины уже нет. Этот вирус непредсказуем.

Счастливые случаи тоже были, когда дела шли на поправку. Тогда уже люди сидят и улыбаются, их лица светятся от счастья, они ждут долгожданной выписки, уже могут разговаривать по телефону и обсуждать домашние проблемы. Они победили болезнь с помощью врачей. Их организм выдержал схватку. Они с особой внимательностью прислушиваются к рекомендациям медиков, потому что понимают, что они счастливчики – им повезло, они выкарабкались. Это второе рождение. И хочется их обнять, вместе с ними порадоваться.

Запомнилась мне еще одна счастливая история. Муж с женой попали в красную зону, молодые, лет 30–35. Лечились долго. А потом вдвоем сидели в коридоре и крепко обнимались, когда узнали, что их выписывают. Они светились счастьем! И глядя на них, также хотелось плакать от радости, что и они победили болезнь. Казалось, они не могли наговориться, болтали о каких-то пустяках, потому что давно друг друга не видели, так как находились в разных отделениях.

В Шуе, насколько мне известно, дела с волонтерами обстоят не очень хорошо. Их не так много. Но я знаю, что в красной зоне работает девушка, тоже Лариса, которая круто изменила свою жизнь после того, как вся ее семья заболела. Ее в отделении знают все!

Очень многие удивляются тому, что мы ходим бесплатно помогать. Многие меня переспрашивают: «Как это бесплатно?!». К нам приезжают волонтеры из Москвы: сразу трое или четверо, потому что добровольцев в Шуе нет, и ситуация с помощью в стационаре непростая. Поэтому мы призываем всех, кто захочет помочь, чье милосердное сердце не позволяет сидеть дома, прийти в стационар. Конечно, многим, наверное, страшно заходить в красную зону, но, как говорят, этот вирус никого не обойдет стороной, поэтому мы все рано или поздно с ним столкнемся. А помогать надо, это дело благое.

За то время, что я ухаживала за пациентами в красной зоне, единомышленники у меня, к сожалению, не появились. Я вообще стараюсь не распространяться о том, что помогаю, потому что люди в лучшем случае крутят пальцем у виска, в худшем – шарахаются. Они просто не понимают, зачем мне это надо. «Зачем?» – самый частый вопрос. «Затем!!! – отвечаю я. – Это необходимо тем людям, которые там лежат. Кто же их поддержит, если не мы! Мы ведь все шуяне, мы должны сплотиться и помогать друг другу!»

Волонтерство – это и есть милосердие! И в том, в ком есть эта частичка добра, однажды увидев, что людям требуется помощь, будет ходить туда постоянно. Дальше уже по-другому не получится. Это отпечатывается в твоем сознании навсегда. И ты уже по-другому не можешь. Ведь и раньше на войне были добровольцы. Вот и здесь мы как на войне. Нужно помогать всем миром. И чем больше будет тех людей, которые готовы помогать, тем будет лучше, будет меньше смертей, будет легче и пациентам, и медработникам.

Подробнее читайте на sizvestiya.ru ...

197 +